На 22 апреля намечена ключевая для Киотского протокола встреча президента Путина с президентом Евросоюза Романо Проди. А на минувшей неделе в разных концах света состоялись парламентские слушания. В Америке выясняли, знало ли правительство заранее о терактах 11 сентября. В России — стоит ли нам ратифицировать Киотский протокол, который подписала уже 121 страна, последняя — Украина. Обе темы чрезвычайно важны — не только для своих стран. Но дистанция между слушаниями оказалась больше, чем географические расстояние, которое разделяет два парламента. Сенаторы закончили слушания, когда нашли истину. Наши депутаты закончили слушания, когда более запутать вопрос было уже невозможно. Американцам важен результат. Нам — процесс.
Отношение России к Киотскому протоколу, важнейшему экологическому документу современности, не имеет мировых аналогов. Наш подход уникален, вроде улыбки Моны Лизы, понять которую невозможно. Америка с Австралией, выслушав ученых, решили, что протокол их не устраивает. И прямо сказали об этом. Европе с Японией по научным предписаниям протокол нужен — все европейские страны и страны Юго-Востока с бурно развивающейся экономикой его подписали.
Единственная страна в мире, которая не может решить, выгоден для нее этот документ или не выгоден, — Россия. Мы мнемся, как гимназистка перед кадрилью, не зная, кому протянуть руку. Кто нам более люб — Америка или Европа? Морочим всему свету голову — и, кажется, рады тому, что едва ли не впервые оказались в центре внимания, на выданье. И при этом мы нарушаем свое честное слово. Еще в 1994 году Россия ратифицировала Рамочную конвенцию ООН по изменению климата, обязалась участвовать в стабилизации выбросов, не допуская опасного антропогенного воздействия на климат. Киотский протокол предлагает пока единственный международный механизм исполнения этой конвенции. Америка, кстати, не признавая Киотский протокол, внутри страны ввела собственные эффективные правила.
Молчит Россия. Хотя в результате глобального потепления наибольший урон, по прогнозам, понесут Гренландия и Россия. Чиновники, которые годами ездили на мировые конференции по климату и давали авансы, в результате административной распутицы испарились. Депутаты же запутались, потому что команды им не дали. Ученые вроде бы за протокол, написали письмо президенту — 40 академиков, всего 300 подписей. Но науку срамит советник Илларионов, который, как библейский Фома, все ставит под сомнение. Главный аргумент: не все точки наука расставила, надо бы еще проблему поизучать. Самый точный диагноз ставит, как известно, патологоанатом, но почему-то врачи лечат болезни до консультации с ним.
Киотский протокол кажется подобием огромной бюрократической воронки, которая дико и бессмысленно вращается на месте. Но почему с надоедливым протоколом должно быть иначе, чем с другими нашими проблемами? Как пешки из одного шахматного набора — модернизация образования, пенсионная реформа, реструктуризация экономики, реформа Академии наук и военная реформа, программа космических исследований и судебная реформа — рябь от разговоров, а результата не видно. Ждем, что само рассосется. Кажется, нет ни одного вопроса, кроме всенародной любви к президенту и к телепрограмме «Аншлаг», где Россия четко оформила бы свою позицию. Важен разговор — результат вторичен.
Вольно сослаться на вечно спасительную формулу о птице-тройке, которая несется неведомо куда. С гоголевских времен много воды утекло — нет ли других корней нашей экологической дряблости? Вот парадоксальное мнение: начало нашему глубинному недоверию к экологии положили классики марксизма, которые истово верили в безудержный прогресс по всем направлениям. Маркс и Энгельс писали, что второе начало термодинамики, налагающее запрет на вечный двигатель, — нелепость и подарок для попов. В «Диалектике природы» Энгельс громил те положения естествознания, из которых выросло экологическое мышление ХХ века. Основной тезис: производство энергии человеком может быть неограниченным, если производственные отношения это позволяют. Экологии нет места.
Маркс и Энгельс не услышали доводов, которые излагал в письмах русский ученый Сергей Подолинский, пытавшийся увязать лобовую траекторию марксизма с законами науки. А потом Ленин добивал «энергетизм» Богданова. Можно представить, как оттоптался бы он на «добреньких» экологах, сочинивших Киотский протокол…
И потому советник Илларионов, возражая против Киотского протокола на том основании, что он воспрепятствует удвоению нашего ВВП, занимает ортодоксально-марксистскую позицию. В Европе, принявшей экологическое мышление, ВВП растет, и ограничения на выброс промышленных газов тому не помеха.
По материалам газеты Известия. Полный текст публикации размещен здесь