Вопрос: «Российская газета», Алексей Дуэль. Расскажите, пожалуйста, о ходе сахалинского эксперимента, о том, чего добились на острове. Как он будет развиваться? Какие ещё регионы подключатся?
М.Решетников: Мы очень много времени потратили на обсуждение с бизнесом: какой это эксперимент, какая конфигурация? С ведомствами, крупными компаниями. Потому что по факту этим законом мы закладываем контуры более жёсткой системы углеродного регулирования, выбросов парниковых газов.
Напомню, что у нас есть принятый закон, который мы сейчас реализуем – и принимаем подзаконные акты, связанные с мягким углеродным регулированием. Он установил обязательную углеродную отчётность в выбросах, возможность добровольной реализации климатических проектов и, соответственно, выпуска по их итогам в обращение углеродных единиц.
Жёсткий механизм квотирования мы предлагаем реализовать на примере пилотных регионов. Он предполагает, что ряд субъектов хозяйственной деятельности, ряд компаний, которые в большей степени выбрасывают углекислые газы, парниковые газы, получат квоты на эти выбросы. Соответственно, за всё, что будет выброшено сверх этой квоты, надо будет дополнительно заплатить, вернее, для этого надо будет купить квоты у компаний, которые их недовыполнят. То есть если ты выбрасываешь больше, чем у тебя лимит, ты покупаешь, если ты выбрасываешь меньше, чем у тебя лимит, ты можешь продавать.
При этом устанавливаются штрафы за невыполнение квот. Причём размер штрафов должен быть такой, чтобы компаниям было выгодно не откупиться, а реализовать эти мероприятия. При этом и жёсткое, и мягкое регулирование между собой связаны. Они связаны единой системой, потому что невыполнение квоты можно компенсировать теми самыми углеродными единицами, иными словами – реализовав климатические проекты как на самом Сахалине, так и на материковой части. Итоги этих климатических проектов пойдут в зачёт квот. Вот общая система – то, что предлагается сделать законопроектом, который сейчас рассмотрен Правительством и будет в ближайшее время внесён в Думу.
Какие там есть нюансы? Первый нюанс. Эксперимент называется Сахалинским, но законопроект мы сформулировали таким образом, чтобы туда могли включиться и другие регионы, которые готовы объявить углеродную нейтральность. Это важнейший момент, потому что этот жёсткий механизм сделан только для тех регионов и только для того, чтобы регионы могли раньше, чем объявил Президент, то есть раньше 2060 года, взяв на себя обязательства и получив этот инструментарий, добиться углеродной нейтральности.
В случае с Сахалином правительство Сахалинской области заявляет, что они готовы это сделать к 2026 году. Но вместе с тем они сделали модель. Мы эту модель посмотрели, мы её проревизировали, мы пообщались с компаниями, потому что всё-таки это дополнительные издержки, дополнительная нагрузка, в том числе и на компании. Там понятная модель. И только поэтому мы пошли на этот эксперимент. Другие регионы, для того чтобы включиться в этот эксперимент, должны будут сделать такую же работу – они должны чётко понимать не только где у них какие выбросы и какие поглощения, но и что будет в ближайшее время.
То есть на какие компании будет распространена система квотирования, за счёт чего и как выбросы будут сокращаться, где будут возобновляемые источники электроэнергии, где будет модернизация котельных, где будет рекультивация полигонов, потому что полигоны много СО2 и других парниковых газов выбрасывают. Что будет с крупнейшими компаниями топливно-энергетического комплекса, что будет с выбросом так называемых фугитивных газов, попутных газов, особенно для нефтедобывающих регионов, и так далее? Там очень много вопросов. Это достаточно сложный механизм.
Именно поэтому мы как раз с Сахалином достаточно долго обсуждали. Пока мы не увидели, пока не проработали эту программу, нам было сложно идти на это, закрыв глаза, потому что риски очень большие. Мы можем нагрузить нашу экономику дополнительными затратами. Если эти затраты будут высоки, то это может сказаться на уровне жизни граждан. Поэтому крайне важно было всё просчитать и убедиться, что для инфляции, для затрат, для тарифов на электроэнергию, ЖКХ и так далее это всё безопасно.
По Сахалину на сегодняшний день такая уверенность есть, поэтому идём на этот эксперимент.
Из других регионов – Калининград большой интерес проявил, Башкирия, ряд других регионов тоже сейчас смотрят это всё и считают.
Почему нам так важен этот эксперимент? Мы будем создавать систему торговли квотами. И мы её хотим создать уже сопоставимой с европейскими и азиатскими системами торговли квотами, для того чтобы двигаться к взаимному признанию обязательных платежей за СО2. Потому что по факту то, что называется углеродным налогом, это, как правило, как раз механизмы квотирования. И мы делаем эту систему для того, чтобы обкатать, иметь свои все механизмы, наработки, нормативку и так далее и постепенно двигаться в рамках региональных экспериментов, по мере готовности регионов, расширяя этот эксперимент. Собственно говоря, как делали другие страны. Так же делал, например, Китай, который с этого года запустил уже национальную систему торговли квотами, а до этого тоже шёл путём региональных экспериментов.